Время не лечит - Людмила Ржевская

– Генрих, прошу тебя, давай выйдем на улицу, мне что-то стало плохо.

– Ты же врач, Гюнтер! Что в этом такого, что тебе вдруг сделалось не по себе? – спросил Генрих. – Смотри, мои женщины, Эми, Матильда, относятся ко всему спокойно.

– Они привыкли, Генрих, давай уйдем. Рудольф, твой сын, ушел после первой же просмотренной лаборатории, а я к такому не привычен.

– Хорошо, пошли в наш парк, покажу тебе вольер с леопардом.

Братья вышли во двор клиники. Генрих повел Гюнтера вглубь парка. Леопард в вольере дремал, но, увидев людей, заметался, стал рычать и бросаться на сетку.

– А этот зверь тебе зачем здесь?

– Это задумка Эми, она проводит эксперименты с генетикой человека и леопарда, проверяет, что за человек может получиться, если подсадить в ДНК человека один из генов зверя, например ген, отвечающий за реакцию – быстроту.

– И как у нее успехи?

– Скоро увидим, через три месяца у нас появятся три таких ребенка – мальчики с добавленным геном леопарда.

– Но зачем вам такие дети?

– А ты забыл про наш гарнизон солдат? Когда-то ты ими восхищался!

– Да я за эти тридцать лет, что не живу здесь, все забыл. Там другой мир.

– Какой другой? Потому что рождается у вас в Европе все больше дебилов, инвалидов, даунов и аутистов? Потому что уже некого призывать в армию? Что наркомания поразила огромную часть общества, особенно молодежь? А знаешь ли ты, Гюнтер, что ваши правительства именно у нас покупают солдат в свои элитные подразделения. Поехали, я покажу тебе наш гарнизон и наших солдат – мужчин, которых вырастили мы здесь в своих инкубаторах.

– Хотел бы увидеть, а нас туда пустят?

– Со мной пустят, я для всех них отец. Это я и моя команда дали им жизнь и почти что бессмертие. Мои девочки тебе не сказали, что мы научились убирать из спирали ДНК ген старения. И наши солдаты, по сути, бессмертны, пока их не убьют, или они сами не попадут в катастрофу, или не подцепят смертельный вирус где-нибудь в Африке. Они храбрецы и не боятся смерти. Это настоящие воины. Где ты сейчас среди обывателей в вашей Европе найдешь такую военную элиту? Все ваши хваленые армии держатся исключительно на наших солдатах. Что ты так на меня смотришь? Ты разве об этом не знал?

– Прости, брат, я в своей клинике так замотался, что пропустил в жизни что-то самое интересное.

– Ну вот пришли, сейчас пройдем КПП и зайдем в казармы, увидишь, как живут мои солдаты-клоны.

На пропускном пункте дежурные сразу узнали Генриха, отдали ему честь и, не спрашивая, пропустили.

Во дворе казармы была идеальная чистота, все вымыто, казалось, что дорожки посыпаны не песком, а золотыми стружками – так они блестели на солнце. Деревья и кустарники пострижены, политы и зелены, словно нарисованы яркой краской. За деревьями начиналось поле, на нем созревали помидоры.

– У вас здесь и подсобное хозяйство?

– Да, Гюнтер, наш гарнизон почти всеми продуктами обеспечивает сам себя, и, заметь, чистыми продуктами, без всякого ГМО и других вредных примесей. А излишки отправляют на продажу в наш город или другие города Аргентины. Мясо у нас тоже свое: говядина, куры, гуси, индюшки. Есть и свинина, но мы едим ее редко. Мы не покупаем продукты за пределами нашего города. Нам это не нужно. Хватает своего.

Зашли в первую казарму. На входе были только двое дежурных.

– А где все, Отто? – спросил Генрих солдата.

– Одна рота на занятиях на плацу, вторая на хозяйственных работах.

Подошел второй солдат, он был точной копией первого.

– Добрый день, отец Генрих, вы пришли нас проведать? – спросил подошедший, высокий блондин с русыми волосами и голубыми глазами.

– Они близнецы? – шепотом спросил Гюнтер.

– Да, они братья-близнецы, и у нас таких много.

– Я пришел, Иво, показать брату, какие вы у меня красивые парни, умные, храбрые, работящие, любите во всем порядок, дружные, потому что все братья. А братья, Иво, как должны относиться друг к другу?

– Отец, братья должны любить друг друга, уважать, помогать во всем и защищать от врагов.

– Ты прав, мой мальчик, именно так должны относиться друг к другу воины-братья, – сказал Генрих и пожал руку солдату.

– Они, эти солдаты, все тебя помнят?

– А как же, Гюнтер, у меня новорожденные дети-клоны, если их никто не забирает из городских жителей, живут в специальных общежитиях до четырех лет, потом идут в детский сад, затем в школу, а дальше служба в армии, самые одаренные после службы – в офицерские училища и наши военные академии. И все это у нас в городе. Мы не отправляем наших юных жителей до двадцати лет за ворота города. И только после совершеннолетия показываем им жизнь в другом мире, уже подготовив их к восприятию вашего мира, как чужого нам, враждебного. Учим подчиняться приказам командиров и не жалеть «чужаков», а значит, наших врагов.

– У вас в гарнизоне нет ни одной девушки? Только парни?

– Ну что ты, Гюнтер? Это было бы несправедливо по отношению к нашим юношам. Они ведь мужчины, и им просто необходима женская ласка, любовь и уход. Иначе наши солдаты стали бы похожи на дикарей из джунглей. У нас есть целые подразделения военнослужащих-женщин. Врачи, медсестры, радистки и даже есть своя женская рота разведчиков, там, где не пройдет мужчина, пройдет женщина. Это аксиома – запомни ее. Идем, познакомлю. Только сознание не теряй от их красоты, ладно. Они тоже, как и наши солдаты-мужчины, многие сестры – близнецы.

Генрих и Гюнтер зашли в казарму, где жили молодые девушки. В помещении пахло духами, свежестью и едва уловимым женским запахом.

На входе стояла молодая белокурая девушка в солдатской юбке и гимнастерке с коротким рукавом.

– Добрый день, Ева, кто сегодня дежурит в медсанбате из врачей?

– Добрый день, Генрих, сегодня очередь Эммы, только больных у нас пока нет. На солнце еще никто не перегрелся, и ног никто не поломал.

– Это хорошо, девочка, что нет больных, так мы пойдем в медсанчасть, а тебе всего доброго.

– Спасибо, отец Генрих, рада была вас повидать. Привет от вас девочкам передать?

– Обязательно, Ева, скажи всем им, что я их очень люблю.

– Обязательно передам, Генрих. Они будут рады, что ты нас не забываешь, – проговорила, улыбаясь, блондинка с голубыми глазами, стройными загорелыми ножками в черных туфельках на маленьком каблучке.

– Генрих, ты хочешь показать мне, как у вас работает медсанчасть?

– Нет, Гюнтер, я хочу познакомить тебя с Эммой, ты должен помнить ее сестру, она часто в детстве играла с нами.

– А что стало с ее сестрой?

– Она умерла, Гюнтер, отец всегда собирал клетки горожан, когда те приходили к нему на прием, и консервировал. А когда те умирали, он делал их клоны. Так наш город никогда не пустел, а наоборот, пополнялся молодыми и более талантливыми сестрами и братьями умерших. Я поступаю так же. Сейчас увидишь.

Братья вошли в большой светлый вестибюль военной санитарной части. Навстречу им вышла молодая, высокая, красивая русоволосая женщина в белом халате.

– О, Генрих, какая радость видеть тебя у нас? Это твой брат Гюнтер? Помню его, я тогда была маленькой девочкой, когда он прибегал к нам в детский сад и раздавал всем конфеты. Мы всегда его так ждали. А я даже была в него влюблена.

– Сколько же тебе лет, Эмма? – спросил Гюнтер.

– Скоро исполнится сорок пять, а что, не похожа на такую почтенную даму? – и Эмма, улыбаясь, подала руку Генриху, потом Гюнтеру.

– Я бы тебе больше двадцати пяти ни за что не дал! – воскликнул Гюнтер.

– Это все, Гюнтер, благодаря твоим родителям я не старею, да еще новым процедурам Генриха. Его невестка Эми привезла удивительные пилюли, что изготавливают японцы, мы провели химический анализ этих таблеток и решили для наших нужд изготавливать их у себя. Могу и с тобой поделиться, Гюнтер, чтобы ты не старел.

– Буду очень тебе благодарен, Эмма, если ты не только поделишься со мной этими пилюлями, но научишь, как их изготавливать.

– А ты приходи к нам в санчасть почаще, я тебя всему научу, – засмеялась врач. – Ты женат, Гюнтер?

– Был женат, да жена умерла два года назад. Так что на сегодня я вдовец. Сын уже взрослый. Одному, Эмма, скучновато, и трудно с хозяйством управляться. А как у тебя дела?

– Понимаешь, Гюнтер, я тоже вдова, год назад моего мужа, капитана, убили в Африке, дочка выросла, учится в консерватории. А я вот все больше на работе с девочками пропадаю. Домой не хочется идти, пусто там.

Генрих наблюдал за братом и усмехался. Он видел, что тот всему очень удивляется, восхищается и расстраивается. Скорее всего, уже жалеет, что уехал в Берлин, а не остался в Аргентине, в родном городе, продолжать дело родителей.

– Эмма, можно мне сегодня вечером прийти к тебе в гости? – спросил Гюнтер.

– Я думаю, что мы с вами встретимся сегодня вечером у мэра, он приглашает гостей по случаю вашего приезда, Гюнтер. А там посмотрим, пойдете вы меня провожать или нет? – кокетливо проговорила Эмма.